.jpg)
Мифотворчество в нынешней азербайджанской пропаганде уже давно является известным фактом. Одним из таких «мифов» является и версия о якобы имевшей место 30 марта – 1 апреля 1918 г. целенаправленной резне армянами (хоть большевиками, хоть дашнаками) мусульманского (если следовать азербайджанским историкам, то напрямую, читай – азербайджанского) населения города Баку. 26 марта 1998 г. даже, за подписью Г. Алиева был издан указ «о Геноциде азербайджанцев», который должен ежегодно отмечаться 31 марта, в память о событиях весны 1918 г. Начали тиражироваться разные, не подкрепленные фактами конспирологические версии. Так, например, Э. Исмаилов пишет: «Как только Шаумян почувствовал, что в состоянии реализовать свой план уничтожения мусульманских политических организаций и мусульманского населения в Баку. Он стал искать повод для его начала» (1).
То, что при столкновении с силами Мусульманского национального совета в марте 1918 г. пострадало и мирное население, никогда в принципе и не отрицалось. Не отрицалось также в целом, что на каком-то этапе столкновений и в ряде отдельных эпизодов присутствовал национальный окрас (который, однако, как будет показано ниже, был по мере возможностей пресекаем самими «махровыми националистами»). Однако представлять это в качестве совместной заранее запланированной попытки целенаправленной резни большевиками-армянами (хотя не все из них были армянами) и силами Армянского национального совета всего мусульманского населения города – является явным передергиванием фактов. Историк Б. Кадишев, следующим образом описывает происходившие события: «30 марта Исполкому Бакинского Совета стало известно, что группа офицеров во главе отряда солдат «Дикой дивизии» готовится выйти на пароходе «Эвелина» в Ленкоран, чтобы оказать помощь местной контрреволюции. Исполком направил в порт советский отряд, но его встретили там огнем. В результате принятых советскими властями мер, офицеры и солдаты «Дикой дивизии» были разоружены. Мусульманский национальный совет, используя этот инцидент, стал провоцировать выступления мусульман и организовал ряд вооруженных нападений на советские войска. В Сураханах мусаватисты разоружили отряд Красной гвардии. В связи с началом мусаватского контрреволюционного восстания в ночь на 1 апреля был создан Комитет революционной обороны г. Баку… В завязавшихся уличных боях с обеих сторон участвовало свыше 20 000 человек…. Мусульманский национальный совет ожидал, что в этой борьбе (против большевиков – И.В.) его поддержит Армянский национальный совет, с которым в свое время он вел тайные переговоры. Армянские национальные части имели тогда около 3000 человек. Но когда началась борьба, Армянский национальный совет, учтя сложившуюся обстановку и настроения армянских рабочих, поддержавших советскую власть, сначала заявил о своем «нейтралитете», но затем под давлением масс армянских рабочих принял участие в борьбе против мусаватистов» (2).
В результате боевых действий, силы Мусульманского национального совета оказались разгромлены и капитулированы, признав власть Баксовета. В сообщении Совнаркому РСФСР С. Г. Шаумяна от 13 апреля 1918 г., о событиях, развернувшихся в Баку было сказано: «В течение трех дней – 30, 31 марта и 1 апреля – в городе Баку шел ожесточенный бой… Разгром противника был полнейший. Мы продиктовали ему условия, которые беспрекословно были подписаны. Убитых более трех тысяч с обеих сторон… Если бы они взяли верх в Баку, город был бы объявлен столицей Азербайджана, все немусульманские элементы были бы обезоружены и вырезаны. Мусульманские контрреволюционные элементы оказались бы хозяевами положения во всем Закавказье. Если иметь в виду их политические цели – отделение Закавказья от России и подчинение турецкому протекторату – ясно, что их победа в Баку привела бы к потере Закавказья для России…» (3).
А вот как происходившее излагал в своих воспоминаниях генерал-майор Гавриил Корганов: «Небольшая группа кавалеристов Кавказской дивизии, сформированной из местного населения, возвратившаяся на Кавказ с западного фронта, прибыла в Баку под командой поручика Асадуллаева, чтобы похоронить с почестями своего добровольца, сына миллионера Тагиева. После завершения этой церемонии они сели на судно. Чтобы отправиться в Ленкорань Каспийским морем, но были атакованы большевиками, которые хотели их обезоружить. Руководители бакинских большевиков, Шаумян (назначенный Лениным комиссаром Закавказья) и Джапаридзе, обратились к Армянскому Национальному совету, прося его содействия, но этот последний отказался участвовать в акции, которая могла иметь пагубные последствия для мирного населения. Итак, кавалеристы были обезоружены силами одних большевиков. Утром 18 марта мусаватисты (партия мусульман-федералистов) вручили большевикам ультиматум, истекавший к 6 часам вечера, требуя возвращения оружия кавалеристам, представляющим местных жителей Кавказа, угрожая в случае отказа прибегнуть к силе. Будучи информированным об этом событии и отдавая себе полный отчет, что столкновение между мусульманами и большевиками не минует армян, Армянский Национальный Совет решил преградить доступ мусаватистов в армянский квартал, если их угрозы будут продолжаться. Около 6 часов 30 минут вечера 18 марта толпа вооруженных мусульман бросилась, стреляя из ружей, на армянский квартал города. Атака была отбита, но беспорядочные столкновения продолжались всю ночь с 18 на 19, весь день 19 и частично 20 и 21 марта. Во время столкновений на улицах, когда национальная ненависть достигла своей высшей точки, пострадало также и мирное городское население. Тем временем были приняты меры, чтобы защитить и его, и около 14 000 мусульман нашли убежище в театре братьев Маиловых и других общественных зданиях в армянском квартале» (4).
Не углубляясь в детали (кто и с кем, когда вел явные или тайные переговоры, и т.д.) отметим, что основным вопросом является следующий:если главной целью (хоть армян-большевиков, хоть дашнаков, которые в азербайджанской пропаганде предстают как одно и то же) как утверждает ныне азербайджанская сторона, состояло поголовное уничтожение мусульман в Баку и его окрестностях, то почему они этого не сделали? Ведь сам С. Шаумян говорил о «полной победе»! Следовательно, победителям вроде бы ничего не должно было мешать окончательно, расправиться с побежденными? Но они не сделали этого ни в марте 1918 г., ни позже. На этот вопрос либо вовсе нет ответа, либо приводятся невразумительные доводы.
Не углубляясь в подробное рассмотрение всех тезисов и доводов азербайджанской стороны, обратимся к ряду аргументов уже упомянутого выше Э. Исмаилова, пытающегося дать ответ на вопрос, почему же все-таки, совершенные победители не довели дело до конца (т.е., не взяли и не вырезали все мусульманское население, или, как минимум – его не депортировали, после разгрома основных сил Мусульманского национального совета). Так, он пишет: «Прежде всего, это было связано с тем, что ему пришлось пресечь 1 апреля в городе разгул армянского экстремизма. Несомненно, Шаумяну волей-неволей пришлось считаться с мнением большевиков и левых эсеров – азербайджанцев Н.Нариманова, А.Азизбекова, С-М. Эфендиева, М. Исрафилбекова М. Везирова и других, которые, хотя и не проявили должной принципиальности по отношению к действиям руководителей Бакинского совета, не могли вовсе оставаться безучастными к судьбе своих соотечественников. Тем не менее, нельзя не сказать о типично компрадорской позиции азербайджанских большевиков. Их мнение нашло безобразную форму выражения в передовой статье газеты «Гуммет» от 14 апреля 1918 года. В статье было сказано: «пожар, который три дня бушевал в нашем городе, потушен. Кто раздул этот пожар? Кто был виновником того, что пролилась кровь трудящихся, что вновь пролились горькие слезы?... Там, где большинство населения, приняв сущность русской революции, признает Советскую власть, там оно избегает кровавых трагедий. Там же, где отсутствует такое понимание, эта трагедия разыгрывается особенно сильно… С первых дней революции мы говорили мусульманскому народу: Если вы не хотите погибнуть,… собирайтесь под знамя Советов рабочих и крестьянских депутатов. Это во всех отношениях отвечает вашим интересам. Только это знамя обеспечит вам свободу вероисповедания, языка и национальных обычаев, только оно сумеет создать условия, необходимые для того, чтобы жить по человечески. Мы говорили все это мусульманскому народу, во весь голос, всегда писали об этом. Однако те, у кого не видят глаза и не слышат уши, превратились в слепых и глухих». Трудно себе представить более беспринципную, глубоко циничную, предательскую позицию. Ни одного слова с осуждением варварского истребления представителей своего народа. Ни одного слова укора в адрес убийц и мародеров» (5). Итак, автор, приводя один аргумент в пользу того, почему все-таки С.Шаумян не продолжил так успешно им начатый «геноцид азербайджанцев», тут же самого себя опровергает, приводя отрывок из текста, напечатанного в «Гуммет», из которого, как он сам же и признает, явствует, что никакой принципиально противоположной позиции «азербайджанские большевики» не имели, и нигде ее публично не выражали. Следовательно, победитель С.Шаумян и до этого мало прислушавшийся к их мнению, а после победы вообще, без всякого для себя ущерба мог не обращать на них ни малейшего внимания. Тем более что как явствует из возмущения Э.Исмаилова и самой газетной статьи, они и не думали делать этого… Таким образом, этот аргумент не совсем, мягко говоря, состоятелен. Весьма курьезно, что С. Эфендиев, немногим позже заявлял (выдвинув уже «дашнакскую версию»), что «…Ход событий создал такое положение, при котором… Шаумян, Джапаридзе и другие стали узниками дашнаков» (6).
Иным аргументом, который приводит Э.Исмаилов, является сопротивление «азербайджанцев», которое не смогли якобы преодолеть. Так, он пишет: «Нельзя вовсе сбрасывать со счетов и факты сопротивления, оказываемые азербайджанцами армянским насильникам и мародерам. Это сопротивление было особенно упорным в местах компактного проживания азербайджанцев, где с давних времен велика была роль вооруженных местных предводителей – гочи, которые, как например, в крепостной части города, не дали возможности армянским отрядам разгромить и разграбить дома мирных жителей. В ряде случаев вооруженное противостояние носило упорный характер, и большевистско-армянские силы несли потери. В частности, именно у стен крепости, был ранен комиссар А. Микоян» (7). А как же тогда быть с полной капитуляцией мусаватистов, признавших после трех дней боев власть Баксовета? В итоге ведь капитулировали? В целом, эти, и приводимые иными авторами другие аргументы не состоятельны. И на главный вопрос, как уже было отмечено, у них все-таки ответа нет: почему (если в самом деле, была такая цель, как тотальное уничтожение мусульман) оно ни тогда, ни в дальнейшем (когда явный перевес в силах оказался у большевиков и дашнаков) так и не было уничтожено? Даже на первый беглый взгляд, очевидно, что ни у С. Шаумяна, ни у Армянского национального совета, такой задачи попросту и не было. Более, того, как следует из сообщения Г. Корганова, «кровожадными» дашнаками было в те дни спасено еще около 13-15 тыс. мирных мусульман.
В завершении, приводим наш перевод с армянского на русский одной публикации из Сборника документов и материалов «Резня армян в Бакинской и Елизаветпольской губерниях в 1918-1920 гг.», которая как раз и перекликается с данными Г. Корганова.
«Сообщение бакинского отделения Армянского национального совета об оказанной помощи мусульманскому населению во время мартовских событий».
…После создания подобных условий, Армянский национальный совет был вынужден предпринять все необходимые меры для сохранения порядка в армянской части города и для локализации вспыхнувшего пожара. В то же время Армянский национальный совет решил вновь попытаться прекратить кровопролитный бой. С этой целью, в воскресение вечером, Национальный совет избрал две депутации, одна из которых должна была вести переговоры с Военным революционным комитетом, а другая – с мусульманскими организациями.
Армянская делегация договорилась о встрече с мусульманской в гостинице «Метрополь», тем же вечером в 10 часов. Но так как эта гостиница была подвержена препятствующей стрельбе, то депутатам не удалось достичь места встречи. И после безрезультатного ожидания до 3-х часов ночи в гостинице «Европа», армянская делегация вынуждена была возвратиться без встречи с мусульманскими депутатами.
Армянский национальный совет объявил Военному революционному комитету, что он с целью скорого прекращения кровопролития желает видеться с представителями мусульман и очень просил, чтобы тот также со своей стороны предпринял бы меры для достижения этой же цели.
В понедельник, под утро, военные действия чрезвычайно усилились. Военные группы Совета начали атаку и одну за другой занимать позиции мусульман и уже ближе к полудню Комитет революционной обороны отправил ультиматум мусульманским организациям, которые около трех часов дня изъявили согласие принять все предложенные Комитетом условия. Когда мусульманская делегация отбыла для подписания мирных условий [предложенных] Комитетом по революционной защите, Армянский национальный совет счел необходимым отправить туда также и своих представителей, дабы всячески содействовать обеим сторонам в деле умиротворения народонаселения
К несчастью, несмотря на то, что соглашение было [уже] подписано, тем не менее, военные действия продолжались также с понедельника в ночь вторник, целый вторник и на утро среды - очевидно, из-за того, что не было возможности с необходимой быстротой оповестить все население и убедить всех, что мир [уже] заключен.
По этой причине, Комитетом по революционной защите было сформировано несколько мирных делегаций, между прочим, и при участии также представителей Армянского национального совета, дабы широкие народные массы были оповещены, что мир уже заключен.
Одним из участников этих делегаций был также член Армянского национального совета, врач Левон Атабекян. Жертвами предательских пуль стали несколько членов этой смешанной делегации и, в их числе – врач Л. Атабекян, Денежкин и один известный среди мусульман сеид.
Невзирая на тяжелую утрату одного из своих наилучших членов, Армянский национальный совет принял решение принять участие также в будущей мирной депутации наряду с моряками. Этой депутации удалось достигнуть мусульманских траншей. Делегация везде объявляла, что мир уже заключен, и призывала прекратить стрельбу.
Принимая во внимание чрезвычайную серьезность положения, Армянский национальный совет решил не удовольствоваться этим, а предпринять чрезвычайные меры для прекращения перестрелки и борьбы с грабителями и разбойниками. С этой целью он приказал своим частям взять в круг армянскую часть города по линии Парапета, чтобы они заставили прекратить стрельбу и лишили бы возможности перехода разбойников и грабителей из армянской части города в татарскую. Благодаря этим мерам, которые предпринял Национальный совет, войдя в соглашение с Комитетом революционной обороны, в среду в час дня стрельба окончательно прекратилась в городе, если [конечно] не считать то там, то здесь иногда слышимые взрывы. Армянскому национальному совету после вкладывания героических усилий удалось также положить конец грабежам и разбоям.
С самого начала кровавых событий Армянский национальный совет предпринял решительные меры для защиты живущих в армянской части или же в эти кровавые дни очутившихся там жизни и имущества мусульман. Чтобы эти мусульмане не стали жертвой вооруженной толпы, Армянский национальный совет, при деятельной поддержке АРФ Дашнакцутюн, взял их под свое покровительство и защиту. С этой целью, он назначил для мусульман особого попечителя-комиссара в армянской части города и решил собрать всех этих мусульман в определенных точках, чтобы их было легко защитить в случае возможных насилий.
Национальный совет поместил мусульман в следующих местах: 1) В театре Маилянов – 3500 чел., из которых 700 являлось персидскими подданными; 2) 2690 человек в театре «Рекорд»; 3) 579 человек в театре «Рамзей»; 4) 800 человек в цирке Ефимова; 5) 58 человек в доме на углу Вокзальной и Телефонной улиц; 6) 218 человек в школе имени Будагяна; 7) 306 человек в бане Миронова; 8) 263 человека в Московской бане; 9) 117 человек в восьмом милицейском административном здании; 10) 72 человека в седьмом милицейском административном здании; 11) в доме № 15 на Малой Морской улице 95 человек; 12) в третьей гимназии 201 человек; 13) 18 человек в доме Армянского культурного общества; 14) в городской транспортной 2 530 человек; 15) 200 человек в девятом милицейском административном здании; 16) в Айкаване 79 человек. Всего – 11 726 человек. Кроме этих мест, в домах различных армян нашло пристанище около 1500 мусульман. Таким образом, в целом, под покровительством и защитой Армянского национального совета и АРФ Дашнакцутюн находилось около 13 000 мусульман. Все эти лица, в пределах возможного, получали пищу и врачебную помощь. Большую часть из них спасли лучшие армянские бойцы и партийные деятели не щадя своей жизни.
Как только было восстановлено спокойствие, Армянский национальный совет переправил в сопровождении охранников всех находящихся под его покровительством мусульман в мусульманскую часть города.
О количестве содержавшихся в вышеупомянутых местах мусульман были составлены протоколы, которые подписали секретарь персидского консула в Баку и представители местных мусульман. Данные протоколы содержатся в архиве Армянского национального совета».
Бакинское отделение Армянского национального совета
«Арев», 11 апреля 1918 г» (8).
(1) Исмаилов Э. Степан Шаумян – обреченный на забвение. Портрет «легендарного коммунара» без ретуши. Баку, 2012. С. 257.
(2) Кадишев А. Б. Интервенция и гражданская война в Закавказье. М., 1960, С. 85-86.
(3) Кадишев А.Б., указ соч., С. 88; «Исторический архив» № 2, 1957, С. 55-57.
(4) Корганов Г.Г. Участие армян в мировой войне на Кавказском фронте (1914-1918) с 19-ю схемами/ Пер. с фр. Пирумяна Ю.Л., Долбакяна Э.Е., М., 2011, С. 153-154.
(5) Исмаилов Э. указ соч., С. 266.
(6) «Жизнь национальностей», 1919, 6 июля.
(7) Исмаилов Э., указ соч., С. 267.
(8) Резня армян в Бакинской и Елизаветпольской губерниях в 1918-1920 гг. Сборник документов и материалов. Отв. редактор Вирабян А., составители: Мирзоян С., Казиян А., Ер., 2003. С. 27-28, док. № 18. (на арм. яз.).
